ДЕВАДАСИ ЮЖНОЙ ИНДИИ

В золотую эру правления Паллавов и царей Чхола (6-13 в) по всей Южной Индии возводились священные храмы с надвратными башнями-гопурамами, большими колонными залами и коридорами, украшенными скульптурами богов индуистского пантеона и небесных танцоров. В этих великолепных святилищах богов, Шивы и Вишну, священный ритуал и танец сливались в прекрасную храмовую службу – тончайший синтез искусства и религии.

Подношение танца божеству включено в Агама Шастры Южной Индии, содержащие указания для создания храмовых образов, и всего, что входит в храмовые ритуалы и празднества. Этот иератический танец был специально предназначен для женщин, называемых Дева-адийял, или Девадаси, «посвященные Богу». Будучи посвященными храму еще в детстве, они становились женами храмового божества, тогда жрец надевал на них свадебное ожерелье, а на каждое плечо наносился цветочный орнамент с помощью сандаловой пасты. В раннем возрасте  Девадаси обучались искусству музыки и танца, священной и классической литературе на санскрите, тамильском и телугу, и исполнению определенных обязанностей в храме.

Первый день занятий танцем был отмечен священной церемонией с вознесением молитв богу, подношениями цветов, музыкой и возданием почестей мастеру танцев при храме. Две Девадаси держали горизонтально бамбуковый посох, обернутый шелковой материей, за который ученица держалась, отпечатывая свои первые шаги на зернах риса, следуя ритмическим слогам, задаваемым мастером танца. Таким образом, в нее «закладывались семена искусства». По прошествии 7 лет практики проводилась Даджаи Пуджа, или поклонение колокольчикам ног, в тот знаменательный день, когда танцовщица впервые надевала эти колокольчики.

Первое дебютное представление, которое давали Девадаси, (Арангетрал), проходило в храме в присутствии царя, который присуждал титул Талайколе добившимся совершенства Девадаси.

Существует легенда о Талайколе. Однажды, когда небесная нимфа Урваши танцевала перед божественным двором Индры, ее взгляд встретился со страстным взором Джаянты, сына Индры, и на какое-то мгновение ее ум отвлекся от танца. Великий мудрец Агастья[1], увидев это, разгневался и наслал проклятие на Урваши и Джаянту. Урваши должна была родиться на земле как Девадаси, а Джаянта – превратиться в бамбуковое дерево в горах Виндхья. Урваши и Джаянта упали к ногам мудреца, умоляя отменить заклятье. Тогда он объявил, что когда Урваши будет танцевать на земле свой первый танец (Арангетрал) в качестве Девадаси, она получит в дар Талайколе (Джаянту в форме бамбукового жезла). Тогда проклятие рассеется. В день своего первого танцевального дебюта Урваши получила бамбуковый жезл, и они с Джаянтой освободились от проклятия и вознеслись в небесный чертог Индры. Так, Девадаси Южной Индии обязаны своим искусством небесной нимфе Урваши.

Талайколе – это земной символ священного Древка Индры. В древней Индии Фестиваль Знамен Индры праздновался в течение 28 дней перед началом сезона дождей, привлекая обильные дожди и урожай. На это время Талайколе, бамбуковый посох, вправленный в чистое золото и украшенный драгоценными камнями, служил объектом поклонения и участвовал в процессиях. Этот фестиваль ярко описан в «Шилаппадикарам» - «Истории колокольчика», эпической поэме на тамильском, написанной в 2 веке. Это история Мадхави, девушки-танцовщицы и ее возлюбленного.

В первый день фестиваля Индры в царском дворце Мадхави омыла  и украсила гирляндами Талайколе согласно священному обряду. Благословленный брахманами, священный жезл был вознесен на царского слона, и ему поклонялись царь и его свита. Государственный музыкант перевез его на колеснице в залу для танцев и поместил на сцену (Арангам) на время выступления Мадхави, танцевавшей перед царем и его многочисленной свитой.

Древняя система обучения танцу, Арангатрау Катхаи, подробно описана в «Шилаппадикарам» (стихи 113-159). Эта великая танцевальная традиция, существовавшая более чем 2000 лет, поддерживала эстетическое совершенство священного искусства при помощи религиозной преданности.

В храм приходили тысячи верующих, воодушевленный возвышенной красотой священных ритуалов, и глубоким мистицизмом танца в повседневных ритуалах.

Дваджароханам, или церемония Древка, предварявшая ежегодные храмовые фестивали Господа Шивы, сопровождалась жертвенными танцами и музыкой. Девадаси, богато одетые и украшенные цветами и драгоценностями, исполняли Нава Сандхи Нритья, танцевальное подношение присутствующим божествам 9 направлений, состоящее из символических жестов и танцевальных фигур, соответствующих каждому божеству.   

Когда священный образ Бога Шивы въезжал во всем своем праздничном блеске в церемониальную залу для омовений, Девадаси танцевали священный Малаппу Нритта Тандава перед процессией божества. Панча-мукха Вадья, огромный бронзовый барабан с пятью ударными плоскостями, символизирующими пять ликов Шивы-Натараджа (Панча-мукха), аккомпанировал танцу, задавая ритм и мелодию тоникой своих плоскостей. Еккалам[2], латунная труба, раковина и цимбалы акцентировали ритмы барабана. Барабан Пятиликого Шивы исполнял соло или звучал в

унисон с другими инструментами ансамбля, Сарва Вадья, в храмовых ритуалах, куда входили танцы Сарва Вадья редкой красоты.

Храмовые фестивали были особым поводом для демонстрации классического  танца, когда Девадаси награждались титулами и подарками за свое искусство, представленное на суд царя. Имена известных Девадаси сохранили для нас храмовые хроники и надписи.

В царских покоях танцовщицы, называемые Раджадаси, танцевали в честь разных государственных и праздничных событий. На свадьбах и празднованиях рождения, и других общественных мероприятиях, исполняли свои танцы Аланкара-даси, ведь танец считался благоприятным и потому незаменимым.

Южноиндийские мастера танца, Наттуваны, которые обучали танцевальному искусству Девадаси и Раджадаси, принадлежали к древнему не-брахманскому сословию, Наттува Мела. Их представительства при дворцах и храмах переходили по наследству, они были известны как великие музыканты и авторы музыки и танцев.

Девадаси имели свои собственные обычаи и традиции, касающиеся общественного и семейного уклада. Царь наделял их землей и привилегиями, они обладали законным правом наследования под покровительством царя. Так как формально они являлись женами храмового божества, они не могли вступать в брак согласно религиозным обычаям индуизма. Однако, Девадаси, если очень того желали, могли выбрать себе спутника жизни. Их дети признавались законными и имели общественный статус. Дочери Девадаси обычно следовали в профессиональном плане по стопам их матерей, и посвящались храму. Сыновья часто становились музыкантами при храмах и дворцах. Некоторые Девадаси предпочитали аскетический образ жизни и полностью посвящали себя религии.

С отмежеванием южных царств и последующим пришествием в Индию британцев царское покровительство искусствам прекратилось, а танец и музыка в храмах были сведены до минимума. Раджадаси были вынуждены искать вознаграждения за свое искусство у состоятельных патронов и немногих раджей, способных оплачивать их услуги. Аморальные женщины, называвшие себя Даси, безжалостно эксплуатировали танец.

Господствующий класс британцев, не понимавший ни сути искусства Девадаси, ни обычаев и общественной жизни этих талантливых танцовщиц, осудил танец и начал публично критиковать Девадаси за разврат. В итоге ортодоксальное индуистское общество отвернулось от них, и, как результат социального остракизма, некоторые Девадаси отказались от своей профессии.

«И все же это искусство таило в себе секрет своего собственного возрождения и, подобно фениксу, восстало из пепла к новой жизни. Так же, как в периоды наибольшего исламского фанатизма, индуисты прятали изображения и поклонялись им втайне, так и некоторые фамилии Даси продолжали обучаться этому искусству, выполняя Куладхарму, «тайную семейную обязанность», не питая никаких надежд на славу и почести».[3]

Возможно, неземная красота танцев Анны Павловой в 1929 году снова зажгла искру энтузиазма по отношению к многовековому танцу индуизма. Те реформаторы, которые осудили танец, внезапно столкнулись с противоположным движением, что вылилось в публичное противостояние на страницах мадрасской прессы, инициатором которого выступал корифей танца Е. Кришна Иер, защитник, который смог предоставить красоту танца в качестве решающего доказательства. В конце-концов, Мадрасская Академия Музыки взяла на себя инициативу организовать в 1936 году перед лицом аудитории выступление сестер Кальяни, Раджалакшми и Дживаратнам из содружества Девадаси. Будучи вновь покорены целомудренной красотой танцев, люди начали проявлять интерес к этому искусству. Из тех, кто по рождению принадлежал к традиции Девадаси – Баласарасвати, Варалакшми, Бханумати и Джаялакшми – были признаны выдающимися представителями классического танца. Молодая девушка из образованной семьи, Каланидхи, обучалась этому искусству и самоотверженно давала публичные представления. Рукмини Арундейл из Теософского Общества в Адьяре, Мадрас, вышла на сцену в 1937 году после усиленного курса инструктажа, чтобы танцевать профессионально, и внезапно танец возродился.

В Мадрас начали приглашать маститых танцоров преподавать в заново организованных академиях танца. В результате традиционный танец Девадаси нашел надежное укрытие в культурной жизни Мадраса под новым названием «Бхарата Натьям».[4]

Молодые девушки из респектабельных семей начали учиться танцу, чтобы достичь совершенства, а публичный дебют (Арангетрал) был принят как демонстрация искусности с награждением дипломами. В итоге школы танца, обучающие Бхарата Натьям, распространились по всей Индии, и ныне это искусство является популярной формой индийского классического танца на современной сцене.